Зарисовки из второго дома
Лихой тридцать седьмой
Ну все, кажется, за мной пришли. Люди сверху уже заинтересовались мной. Дни беспечной молодости... было приятно...
Теперь, можно сказать, я на официальном положении негодяя, выбивающегося из общественного комплекса. И это узаконивание моего бунтарства не несет мне ничего хорошего. Я уже вижу, как блюстители порядка, или, вернее, стражи человеческой штампованности включили меня в свой круг интересов.
Остается только смириться с этим - рука одного из законников уже тянется за мной, и вот-вот либо придавит, либо скажет, что такое - плохо. Безнаказанность - лучшая награда, но такая редкая...
Чтобы достойно встретить эту руку закона, я набрался смелости и посмотрел ей прямо в глаза. Дежурная восьмиклассница тоже смотрела на меня, устало, и читала нотацию. Я для неё - просто ещё один бегун, проходящий элемент ежедневной и вряд ли любимой работы, а она для меня - просто дежурка, ещё одно препятствие в ежедневном развлечении. Но ведь каждый для себя мы - целый мир...
Тишина в сорок первом
Тишина хлынула в сорок первый кабинет. Время остановилось. Все начали активно приспосабливаться, каждый на свой манер. Кто-то прятался в норку, прикрывая это разной нелепицей и будто говорил своей спиной - "Я? Не, меня даже в помине нет", кто-то наоборот, напускал на себя бесстрашие, сдвигал воображаемую кепку набекрень и дерзко смотрел за омертвевшее пространство, судорожно дергая коленкой. Ни одна пушинка не смела влететь к нам - боялась. Да и мы не были обычными, хамовато-смелыми семиклассниками, а затаились в чутком, жутком ожидании - кто сегодня?
Учительница проскрипела усталым горлом - "К доске пойдет...", присняла очки и посмотрела на класс. И тут тишина хлынула в сорок первый кабинет…